Перейти к Части 1 от 31.01.2023 г.
– Эдуард Владимирович, какие ещё бесценные способности и навыки, кроме эстетического вкуса и творческого воображения, формируют социально-гуманитарные дисциплины?
– Уже упоминавшееся выше критическое мышление, а также навык медленного чтения и вообще способность читать и воспринимать длинные тексты. Да-да, именно так: ещё один парадокс! Не одно поколение учителей начальных классов билось над тем, чтобы обучить детей быстрому чтению. В идеале – скорочтению. Казалось бы, что такой подход абсолютно правильный, учитывая, какое количество информации человеку нужно осваивать ежедневно. Однако теперь мы понимаем, что, если жать только на одну «педаль газа» и не пользоваться «тормозом», неизбежно происходит катастрофа: резко снижается способность к продуктивной и критической рефлексии. Нынешние студенты, с легкостью сёрфингуя по поверхности экранов своих айфонов и ноутов и схватывая на лету короткую информацию, не могут заставить себя читать и усваивать более-менее длинные тексты. Эту серьёзнейшую проблему в нашем университете зафиксировали и начали решать уже давно, в связи с чем с 2018 года технологии медленного, то есть вдумчивого, чтения стали применяться в рамках проекта «Ядро бакалавриата» НИ ТГУ. Обучение вузовских преподавателей этому методу происходит на программе повышения квалификации «Образовательные технологии для формирования универсальных компетенций». Медленное чтение с комментированием – одна из самых древних образовательных технологий, не утративших свою высокую эффективность и в наше время. Без неё сложно сформировать ту самую способность к критическому и системному мышлению. Одним из главных учебных пособий для наших студентов является труд американского философа, редактора и преподавателя Мортимера Адлера «Как читать книги: руководство по чтению великих произведений». Думается, что это произведение будет интересно и полезно для многих.
«Чтобы действительно понимать все оттенки смысла, заложенные в словах и фразах, и полностью настроиться на авторскую волну, нужен изрядный читательский багаж, а кроме того, умение читать активно. И именно этого умения многим не хватает. (…) Проблема встает во весь рост: накопленное культурное наследие скоро некому будет оценить. А кроме того, появляются серьезные преграды для самообразования. Вывод: нужно заново учиться читать. И именно для этого еще в 1940 году написал свою книгу Мортимер Адлер, (…) всю свою жизнь посвятивший тому, чтобы научить людей любить и понимать книги. Здесь изложены его рекомендации по активному, вдумчивому, многоэтапному чтению. Освоив его, вы сможете видеть в художественных книгах сокрытое между строк, слышать музыку слов, ощущать вкус, цвет и запах звуков».
Источник: https://flibusta.su/book/8210-kak-chitat-knigi/read/
Неспособность к вдумчивому чтению приводит к функциональной или, так называемой, «новой неграмотности», которая может развиться не только у студентов, но и дипломированных специалистов. Она проявляется в их косноязычии, неумении вести аргументированный диалог, неспособности воспринимать содержание официальных документов и инструкций. Уже отмечено, что «новая неграмотность» растёт тем быстрее, чем информационно сложнее становится среда. Функционально неграмотные люди чаще подвержены безработице, а их деятельность сопровождается разного рода авариями и несчастными случаями. Томский государственный университет традиционно уделяет большое внимание этим проблемам, включая языковую подготовку студентов и преподавателей. Причем, не только с точки зрения изучения ими иностранных языков, но и языков народов Сибири и, конечно же, русского языка, испытывающего, как и все другие языки, огромное влияние цифровизации. Различным аспектам этого неоднозначного процесса были посвящены дискуссионные панели осеннего конгресса в ТГУ: «Язык, культура и технологические транзиты: новые грани человеческого». Был и разговор о значении «медленного чтения».
– Вообще-то с вами уже не в первый раз говорим о «медленном» и «быстром». Только в тот раз мы обсуждали это применительно к знанию.
– Да, и овладение каким-либо медленным, то есть фундаментальным, знанием, невозможно, опять-таки, без такой универсальной компетенции, как медленное чтение. Ибо фундаментальные науки не «зубрятся», а осваиваются поэтапно и неспеша. Дихотомия «медленное – быстрое» соотносится не только с фундаментальными и прикладными науками, но и, в определенном смысле, с антропологической и технологической парадигмами в целом. Важно поддерживать баланс между ними. И если первая уходит на второй план или вообще исчезает, то это является, одновременно, и проявлением, и основной причиной не только кризиса социогуманитарного научного знания, но и культурного и цивилизационного кризиса, о котором мы говорили в ноябрьском выпуске. Всё взаимосвязано!
– Если говорить о социально-гуманитарных науках в мировом масштабе, то какие новые первоочередные задачи они должны решать сегодня?
– В контексте кардинально изменившейся мировой общественно-политической и военной ситуации перед социально-гуманитарными науками встаёт множество исследовательских проблем, которые ещё совсем недавно не актуализировались так остро, либо вообще не существовали. Прежде всего, это вопросы гуманитарной экспертизы всех рисков и последствий для общества, которые несёт с собой внедрение «с колёс» новых технологий. Например, создание «универсальных солдат».
«Некоторые исследования в военной сфере предполагают, что в ближайшем будущем будут реализованы идеи трансгуманизма. Подобные опасения подкрепляются тем, что технологии расширения способностей солдат могут привести к долгосрочному улучшению их физических данных и когнитивных способностей благодаря модификации генов. Хотя существуют моральные доводы в пользу трансгуманизма, использование генной терапии в военных целях ставит перед обществом ряд серьезных этических проблем, требующих решения. Технологии долгосрочного повышения способностей солдат во время прохождения военной службы могут существенно изменить базовые принципы равенства людей, и эту опасность нельзя игнорировать».
Жан-Франсуа Карон: «Технологии расширения способностей человека в военной сфере и трансгуманизм», 2017
Даже в невоенные времена передовая научная мысль очень часто создавала и создаёт технологии «двойного назначения», то есть применимые и в мирных, и в военных условиях, что чрезвычайно обостряет этический аспект научно-технологического прогресса. Как разрешить этическую проблему конфликта между возможным и должным, когда одни и те же технологии, с одной стороны, могут существенно повысить качество жизни человека, а с другой, сделать его жизнь полностью зависимой от них? Скажем, сегодня часто уже непонятно, занимаются ли микробиологи разработкой средств защиты от смертоносных заболеваний или совершенствуют биологическое оружие. Или вот другой пример: когда архитекторы и инженеры-урбанисты создавали проекты многомиллионных городов, они вряд ли думали о том, что такие огромные агломерации могут быть особенно уязвимы в периоды военных конфликтов. Как не допустить при всём этом глобальной катастрофы и не остановить, в то же время, развитие передовой мысли?
«Облик войны трансформируется настолько стремительно, что ни международное право, ни социальные науки не поспевают за этими переменами. В ближайшие десятилетия назреет ряд острых проблем, связанных с защитой экологии городов и правилами ведения войны в городах. Ряд перспективных технологий, способных сыграть существенную роль в трансформации облика войны, сегодня никак не ограничены с точки зрения их применения в качестве оружия или для производства оружия. К ним относятся технологии трехмерной печати, беспилотные системы, боевые автономные системы, кибер- и нано-технологии».
А. Малыгина «Передовые технологии и война: этическое измерение контроля над вооружением», 2017
Сама возможность избирательного применения большой части военных технологий, в конце концов, может привести к убеждению, что они действительно могут быть использованы со строго заданными заранее результатами и «нулевыми» негативными последствиями для большинства людей и окружающей среды при условии их точного расчета на стадии разработки. Такой подход приводит к снижению порога и частоте применения таких технологий, в том числе и в операциях невоенного типа. Например, в борьбе с нарушениями гражданского порядка. Расширение использования боевых автономных систем, способных функционировать без вмешательства человека, ставит вопрос о том, кто должен принимать окончательное решение об их активации: сам искусственный интеллект, способный мгновенно пройти все этапы «наблюдение – ориентация – решение – действие» или человек, которому для этого нужно значительно больше времени? Все эти и множество других подобных вопросов должны актуализировать именно гуманитарии – философы, юристы, социальные психологи, культурологи; и именно они должны быть модераторами в междисциплинарных диалогах, целью которых является достижение решений, приемлемых для общества в целом.
– Есть ли вопросы для мирового «соцгума», не связанные с военной тематикой, но не менее острые?
– Условно к таковым можно отнести, например, вопрос о природе человека в цифровую эпоху. Условно, поскольку, как уже было сказано выше, почти все научные открытия сегодня имеют потенциально двойное значение: они могут служить и миру, и войне. Условно ещё и потому, что это вопросы не только для мирового «соцгума», но и мирового континуума естественных и точных наук. Известный немецкий психиатр Манфред Шпитцер, специализирующийся на лечении пациентов, страдающих зависимостью от компьютерных игр и социальных сетей, в своей книге «Антимозг» почеркнул следующую мысль. Когда речь идёт о функционировании мозга человека, невозможно разграничить естественно-научные и гуманитарные аспекты этого процесса. Иначе говоря, природа человека – это всегда объект междисциплинарных исследований.
«Пять лет тому назад врачи в Южной Корее, высокоразвитой ин¬дустриальной стране, которая является мировым лидером в области информационных технологий, отметили у молодых взрослых людей участившиеся случаи нарушения памяти и способности к концентрации, рассеянность внимания, а также явное снижение глубины эмоций и общее притупление чувств. Описанные симптомы позво¬лили врачам выявить новое заболевание – цифровое слабоумие».
М. Шпитцер «Антимозг», 2012
Уже очевидно, что люди пока ещё не приспособились к быстро трансформирующемуся миру и своему месту в нём ни с социокультурной, ни с психологической точек зрения. Цифровая зависимость ведёт к деградации многих природных способностей человека, включая его интеллект и память, так как применение многих цифровых технологий снижают умственную нагрузку и мотивацию для запоминания новой информации. Соответственно, необходимо вырабатывать новые адаптационные механизмы для выживания в среде, пронизанной новыми технологиями, «облегчающими» жизнь человека настолько, что он становится идиотом. Для этого, среди прочего, нужна и глубокая философская рефлексия происходящих изменений в человеке и обществе в связи с цифровизацией. И это не «дежурная» фраза, но констатация реальной необходимости, поскольку всё чаще появляются мнения о том, что от цифровизации человека спасёт только… ещё более интенсивная цифровизация!
– Ещё один парадокс?
– В каком-то смысле – да. Недавно мне встретилась статья, авторы которой обращают внимание на то, что в связи с экспансией цифровых технологий вербальная культура окончательно уступила место визуальной. «Читатель» навсегда превратился в «зрителя», но оказался не слишком готов к этому. Его образное правое полушарие мозга, связанное с визуальностью, в условиях девальвации религиозных, философских и идеологических ценностей оказалось подавленным и «впало в детство». Авторы предполагают, что именно компьютер, а точнее, искусственный интеллект может его «разбудить», сыграв роль третьего – цифрового – полушария мозга, освободив от рутинных задач социализации.
«Для человека возможно представить распространение нервной системы и за пределы тела. Реальный претендент на подобную роль – компьютер, базисные принципы которого совпадают с принципами работы мозга. (…) Передача компьютеру функций хранения, поиска, первичной обработки информации дает возможность разгрузить корковые и подкорковые структуры от бремени социальной адаптации, занимающей львиную долю жизни, и использовать потенциал целостного, образного восприятия, столь малоэффективного в конкурентном поведении, чтобы, стимулируя продуктивное воображение, утверждать приоритет личного по отношению к общественному. (…) Избавляя ведущее полушарие от рутинных, счетных повседневных забот, возможно, провоцирующих его раздражительность и агрессивность, искусственный интеллект стимулирует восстановление утраченной (…) в рациональной культуре способности к креативному межполушарному диалогу. Более того, учитывая способность мыслящей машины к обретению самостоятельного «мнения», можно предположить, что мозг таким образом обогатится третьим полушарием, что открывает перспективу тройственной дискуссии с ее неисчерпаемой вариативностью, освобождает сознание для мыслей и чувств уже не биологических или социальных, но истинно человеческих».
А. Дриккер, Е. Маковецкий: «Цифровое полушарие и новое пространство сознания»
Безусловно, такие спорные во многих отношениях мнения нуждаются в широкой междисциплинарной и общественной дискуссиях, иначе, не искусственный интеллект станет «третьим полушарием» мозга человека, а мозг человека, незаметно для него, превратится в нечто рудиментарное, с точки зрения искусственного интеллекта, и окончательно деградирует. Неолиберальная установка на приоритет личного по отношению к общественному тоже не выдерживает никакой критики. И особенно в ситуации, когда Родине грозит опасность. Да и в полностью мирное время мы должны всегда поддерживать разумный баланс между личным и общественным. Резкий крен в ту или иную сторону грозит новыми испытаниями и для каждой отдельной личности, и для всего общества. Целый ряд подобных проблем когнитивного, этико-биологического и коммуникативного характера призвано решать недавно созданное в ТГУ направление «Социогуманитарный инжиниринг: исследование и проектирование человека и общества» (руководитель – доктор филологических наук, профессор Юлия Эмер), заявленное в программе стратегического академического лидерства «Приоритет 2030». В рамках «соцгума» ТГУ, несомненно, будут ставиться и вопросы формирования нравственных ценностей в современном человеке.
– Здесь, наверное, самое время поговорить о нравственном и идеологическом воспитании студентов, которым, как известно, должны заниматься, среди прочего, социально-гуманитарные дисциплины. Но занимаются ли?
– Вообще-то я против такого «дисциплинарного» подхода к воспитанию молодёжи. Этим должны заниматься все дисциплины, включая естественно-научные и «точные». Рассказы о достижениях отечественных естествоиспытателей и инженеров и их вкладе в технологическую безопасность и конкурентоспособность страны могут воспитывать патриотизм не меньше, чем, скажем, литературно-художественные произведения. Однако настоящая проблема в том, что до недавнего времени само словосочетание «нравственное и идеологическое воспитание молодёжи» было негласно табуировано по причине того, что это, якобы, атрибут исключительно советской системы школьного и высшего образования. И в наших вузах, по большому счету, уже лет тридцать этим не занимались ни гуманитарии, ни технари. В результате сегодня мы имеем то, о чём предупреждали когда-то классики. И не только советские. Например, Карл Ясперс, Герберт Маркузе уже давно предвидели самые главные сегодняшние проблемы.
«Мы оказались беспомощными, растерянными перед лицом катастроф, уничтожением всех, защищавших нас ранее, привычек и ценностей».
К. Ясперс: «Смысл и назначение истории»
Однако далеко не все знают, что именно на пресловутом Западе с его всегдашним, казалось бы, приоритетом личного над общественным, вопросы гражданского и идеологического воспитания всегда были в центре внимания академического сообщества и сферы государственной политики. Одна из самых больших дискуссий на эту тему произошла в Великобритании ещё в 1930-40-х годах, о чем свидетельствуют архивы парламентских дебатов. Её организовали известные на тот момент обществоведы, политические и религиозные деятели, педагоги. Несмотря на то, что у подавляющего их большинства отношение к таким понятиям, как «пропаганда» и «идеологическое воспитание» было отрицательным или крайне настороженным, фактически ими был поднят вопрос о возможности общественно-политической пропаганды со стороны всех основных социальных и государственных институтов Великобритании. При этом такая цель политкорректно называлась гражданским воспитанием. И добиться её предполагалось посредством гуманитаризации массовой школы.
«Архиепископ Кентерберийский в феврале 1940 г.: “Никто из нас не хочет, чтобы наши молодые люди были выдрессированы, как немецкая молодёжь, – в духе подчинения желаниям и мнениям правящих кругов. (…) Но, если германский метод ошибочен, то германский принцип верен. Забота о подготовке своих будущих граждан – для общества дело жизненной важности”. (…) Ассоциация гражданского образования разъясняла: под гражданским воспитанием подразумевается “формирование нравственных качеств, необходимых гражданам демократии, поощрение ясного мнения относительно повседневных дел и получение знания о современном мире, обычно приобретаемого с помощью курсов истории, географии, экономики, гражданственности и общественных дел”. (…) Профессор Ф. Кларк в ходе обсуждения на конференции НЭФ («New Education Fellowship») 1936 г. проблемы гражданского образования в школах даже процитировал ленинское высказывание, что “школа вне жизни, вне политики есть ложь, лицемерие”. С трибуны Палаты лордов, например, можно было услышать: “...Мы проявляли столь повышенную осторожность в том, чтобы не говорить с молодёжью о политике, что сегодня она не знает, чем занимается сельский или местный совет, не имеет представления о значении терминов...”».
С.В. Фоменко: «Об одной из дискуссий в британском обществе 1930-х – начала 1940-х гг.», Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2015. №4.
– Думаю, что сегодня и нам пора организовывать подобного рода дискуссии, вовлекая в них максимально широкий круг специалистов, государственных деятелей и представителей общественности. И не забывать при этом непосредственно заниматься нравственным и идеологическим воспитанием молодого поколения. Не последнее слово в этом деле должны сказать и социально-гуманитарные науки, предоставив материалы для создания качественных вузовских учебников по основам российской государственности, истории, литературе, русскому языку, обществоведению и так далее. На это направлен и новый проект «ДНК России», разработанный по инициативе правительства РФ и уже вошедший в практику вузов страны.
– А что могут дать социально-гуманитарные науки обычным людям в такое сложное и тревожное время, как наше?
– Конечно же, знания, на которые можно опереться, чтобы найти для себя точку опоры и выстоять. Лично мне, как психологу, интересны результаты одного из исследований, целью которого стало изучение основных мировых религиозных и философских учений для выяснения, какие человеческие добродетели в них ценятся и есть ли среди них совпадения. Кроме того, они должны быть развиваемы, а не сугубо врождёнными. Такими, как, например, гениальность в чём-либо или абсолютный музыкальный слух. Исследователи прочитали Аристотеля, Платона, Фому Аквинского, а также Ветхий и Новый Заветы, Коран, Талмуд, кодекс самураев, труды Конфуция, Лао-Цзы и ещё целого ряда признанных мудрецов. Всего около двухсот произведений! И, не веря своим глазам, увидели в них шесть добродетелей, общих для всех народов: 1) мудрость и знание, 2) мужество, 3) любовь и гуманизм, 4) справедливость, 5) умеренность, 6) духовность. Конечно, описание каждой из этих добродетелей несколько отличается, но не настолько, чтобы не понять, что речь идёт об одном и том же. Кроме того, каждая из шести добродетелей опирается на определенный набор положительных качеств или достоинств, каковых всего двадцать четыре. Все вместе они создают положительный характер.
Задача человека – определить, в какой степени эти добродетели и качества свойственны ему и научиться их в себе развивать. Именно с этого и начинается путь к счастливой и осмысленной жизни. Именно на эти добродетели-скрепы, поскольку они ценятся у всех народов как нечто непреходящее, и предлагает опереться человеку современная позитивная психология в условиях, когда всё кажется зыбким, хрупким и недолговечным. Несмотря на то, что речь идёт о психологии, по сути, это исследование междисциплинарно. Ведь в процессе него изучалась и философия, и история, и культура разных народов мира. Вывод однозначен: социально-гуманитарные науки нужны будут всегда, пока будет существовать человеческое в человеке. А оно в нём будет существовать, пока будут эти науки.
Ректор ТГУ Эдуард Галажинский
Записала беседу и подобрала справочный материал Ирина Кужелева-Саган