ТГУ дорожит и гордится отношениями со всеми своими российскими и зарубежными партнерами, представляющими самые разные сферы деятельности современного общества. В этом году наше партнерское содружество пополнилось Государственным музеем изобразительных искусств имени Александра Сергеевича Пушкина (ГМИИ). Что нас объединило? Пушкинский музей – это, в определенном смысле, уникальная организация среди музеев. В своё время он возник по инициативе Московского университета с целью формирования и распространения научных знаний о мировом изобразительном искусстве и его истории не только среди обучающихся в университете студентов, но и широких кругов российского общества. Иными словами, музей сразу ставил перед собой как научно-образовательные, так и культурно-просветительские цели. Был создан специальный комитет, в который входили члены руководства Московского университета, профессора его историко-филологического факультета, представители высшей власти Российской империи и меценаты, передававшие музею денежные средства и дарившие ему личные художественные и научные коллекции экспонатов. Благодаря стараниям комитета, особенно профессора кафедры теории и истории искусств Ивана Владимировича Цветаева (отца поэта Марины Цветаевой), и сочувствующих его идеям людей 31 мая 1912 года музей открылся в торжественной обстановке с присвоением ему имени императора Александра III. Так началась славная история первого в Москве художественно-образовательного общедоступного музея, позднее ставшего носить имя А. С. Пушкина.

Те, кто хорошо знают историю Томского государственного университета, сразу увидели похожие моменты: первый Сибирский Томский Императорский университет тоже был образован не только с научно-образовательными, но и культурно-просветительскими целями (продвижение российской культуры в Сибирь и просвещение её народов). Он также возник благодаря деятельности специального комитета, в который входили представители центральной и местной власти, профессора, общественные деятели и меценаты, чьи личные коллекции книг и различных ценных исторических артефактов положили начало Научной библиотеке и университетским музеям. Были и свои герои, в частности, профессор Василий Маркович Флоринский, чья деятельность имела особое значение в истории создания и становления первого университета в Сибири. Наш университет первоначально тоже носил имя императора Александра III. Наконец, ТГУ отмечает свой день рождения в конце мая, как и Пушкинский музей. Последнее совпадение стало поводом для совместного празднования в этом году в Томске.

Остальные же сходства «биографий» и стратегических целей двух наших замечательных институций во многом послужили причиной подписания соглашения о сотрудничестве в сфере искусствоведения и музейного кураторства, а также намерений о запуске совместных проектов по направлению Art&Science (Искусство и наука). Первым совместным проектом стал форум «Версии будущего. Диалог художников и ученых», на котором 25 мая выступили представители научного и творческого сообществ с обсуждением возможностей объединения этих двух сфер в решении глобальных проблем человечества и перспектив их развития.

Делегацию Пушкинского музея возглавляла его директор Марина Девовна Лошак, известный российский куратор, галерист, искусствовед, арт-менеджер, коллекционер и музейный работник. С ней у меня состоялась беседа, с которой я хотел бы познакомить читателей моего блога. На встрече присутствовали также два заместителя директора ГМИИ им. А. С. Пушкина: по научной работе – Илья Аскольдович Доронченков, по региональному развитию – Екатерина Сергеевна Кочеткова. Целью этого разговора было обсуждение возможных вариантов начавшегося партнерства, и попытка представить некую модель сотрудничества Университета и Музея в будущем.

Эдуард Галажинский:

– Марина Девовна, чем интересно для вашего музея партнерство с университетами сегодня?

Марина Лошак:

– Для нас всегда важна связь с наукой, так как музей – это тоже научная институция. Это сложилось исторически, и современный музей не может без этого обойтись. Тем более такой универсальный, как наш. А мы ведем очень много разных направлений и разных коллекций.

Э.Г.:

– А как обычно строится такая модель взаимоотношений музея и университетов?

М.Л.:

– Обычно она строится через организацию гастрольных выставок в университетах, где это возможно. Это хороший вариант, но он делает «ниточку», соединяющую музей с университетами, крайне слабой. Люди приходят на такие выставки просто как потребители искусства, знакомятся с произведениями и… на этом всё заканчивается. В нашем же с вами случае мы мечтаем о каком-то совершенно другом формате работы с университетом, о новом – гибридном – продукте, который бы соединил знания университета и знания музея, опыт университета и опыт музея. Эти знания и опыт во многих местах довольно схожи, но инструментально разные.

Э.Г.:

– Как выяснилось, в нашем случае во многом схожи даже истории возникновения наших организаций.

М.Л.:

– Да, и хочется думать, что это не случайное сходство. Мы видим присутствие в Томске такой серьезной и разнообразной институции, как наш музей, именно через те связи, которые соединяют одних учёных с другими учеными; учёных с художниками; искусство с наукой; коллекции с коллекциями. Мы хотели бы соединять учёных, научные позиции и совместно создавать общие проекты, исследуя общие предметные области. Это такое кросс-культурное пересечение, происходящее иногда напрямую, а иногда косвенно. Сегодня, во время нашего, к сожалению, очень быстрого путешествия по ТГУ, мы увидели научные музеи, существующие при разных факультетах. И мы поняли, что у нас есть ещё одна фантастическая точка соединения через «внедрение» соответствующих произведений искусства в историческое тело музеев.

Мы вместе с вами, Эдуард Владимирович, можем мечтать о том, чтобы на территории Томского госуниверситета появилась такая лаборатория, куда может приехать художник, чтобы вступить в некий исследовательский контакт с определённой кафедрой или исследователем, стать участником какого-либо стартап-проекта и в результате реализовать некий очень серьёзный художественный проект, базирующийся на научных знаниях. Таких проектов может быть много, и они могут быть связаны с теми или иными научными открытиями или изучением человеческой жизни. Например, тех ученых, которые совершали эти открытия или собирали коллекции для университетских музеев. Всё это может стать предметом исследования для художника, превращаясь в совершенно новую выставку, перевозимую в Москву и в любой музей мира. Таким образом мы преследуем несколько задач, в том числе и сделать университет с помощью различных художественных инструментов более видимым в мировом пространстве. И это тоже очень важно.

Э.Г.:

– Безусловно! Для нас это будет очень интересным новым решением в продвижении имиджа ТГУ и Большого университета в целом. И мы вам будем очень признательны за помощь в этом деле. По сути, мы с вами замахнулись на новую модель взаимодействия вуза и музея. И первое, о чём нужно в данном случае помнить, — это среда, общий социокультурный контекст. Вокруг этого строится главная миссия ТГУ: Императорский Томский университет изначально задумывался не только как центр науки и образования, но и как центр культуры на территории Сибири. Большинство его первых профессоров имели то или иное отношение к искусству, творчеству. Например, Николай Александрович Гезехус, первый ректор нашего университета, играл на скрипке, его супруга организовала первое музыкальное общество в Томске. Влияние на местные сообщества – родовая сущность университета, поэтому в своей программе развития в 2013 году мы эту «третью роль» прописали сразу.

М.Л.:

– В современном искусстве и в современном мире это общепринятая практика: искусство своим языком рассказывает о науке и о мире, предлагая собственные их интерпретации. Людям, которые находятся в научно-образовательной среде, искусство в какой-то степени открывает глаза на самих себя, используя другой язык. В Высшей школе экономики, например, с 2018 года проходит международный фестиваль Telling Stories, на котором собираются самого разного рода состоявшиеся, известные многим профессионалы, чтобы порассуждать на тему сегодняшнего дня. В этом году на первой сессии фестиваля были спикерами я, экс-ректор «Вышки» Ярослав Кузьминов и писатель, историк и профессор Европейского университета во Флоренции Александр Эткинд. Последний вопрос модератора касался инструментов, которые каждый из нас мог бы рекомендовать сегодняшнему студенту, и принципов, которые стоит воспринимать как самые важные, думая о будущем. Ярослав Кузьминов сказал очевидную, но очень важную вещь: нужно расширять количество языков, на которых говорит человек. Имелись в виду не иностранные языки, а языки познания, используемые на несвойственном тому или иному специалисту поле искусства, поле литературы или поле естественных наук, и превращающие индивида в человека, «живущего завтра». В нашем с вами случае поле, формируемое в результате сотрудничества музея и университета, – это поле еще одного языка, который меняет парадигму понимания. Оно важно для вас и для нас, потому что мы тоже вступаем на поле другого языка и пытаемся этим языком воспользоваться и лучше его осознать. Современный мир – это мир многоязычный, и это, можно сказать, философский момент синтеза таких институций, как музей и университет.

Э.Г.:

– В этой логике наш с вами проект – это некая синергия миропонимания и усилия, чтобы действительно заглянуть за горизонт. Искусство через метафору, через интуицию схватывает сущностные закономерности быстрее, нежели наука.

М.Л.:

– Большой художник, кроме всего прочего, – это ещё и особое биологическое существо, которое чувствует какие-то вещи очень остро и рано, поскольку более тонко устроено. Художник подаёт «сигналы», которые часто не соответствуют пониманию людей сегодняшнего дня, из-за чего у них возникает чувство обиды. А ведь обижаться не стоит, стоит прислушиваться.

Э.Г.:

– Тем более, когда мы обсуждаем такие проблемы, как постчеловечность, трансформация природы человека, изменение социальной структуры общества, новые стыки реальности…

М.Л.:

– Сегодня мы с вами вбиваем первый колышек в основание нашей совместной истории, и поэтому нам важно определиться с возможными парадигмами сотрудничества. При том, что есть сегментированное научное знание и искусство «само по себе», существуют подходы, позволяющие им «накладываться» друг на друга и получать результаты, ценные для обеих сторон и в целом для всего общества. Можно вместе достраивать уже существующие образовательные программы, а можно и создавать новые. В любом случае это всегда вопрос соединения ваших людей, которые преподают в ТГУ, и наших. Причем не только музейных сотрудников. Однако хотелось бы услышать, как вы сами представляете наш творческий и одновременно исследовательский и образовательный союз?

Э.Г.:

– Мне кажется, что существуют, минимум, три направления нашего с вами возможного сотрудничества, три потенциальных сценария. Первый – это повышение общего культурного уровня наших студентов, несмотря на то, что ТГУ как классический университет всегда уделял большое внимание этому вопросу. У нас есть хоровая капелла, есть различные музеи, которые обязательно проходят все первокурсники. Кстати, они все открыты и для горожан. Мы стараемся держать эту линию, и по мнению работодателей наши выпускники заметно отличаются более высоким культурным уровнем, отражающимся на их личностных установках. Поэтому мы не только поддерживаем Институт искусства и культуры ТГУ различными формами – джаз-оркестром, творческими студиями, организацией концертов, конкурсов и фестивалей, но и стараемся наращивать всё это, несмотря на трудности и даже иногда непонимание со стороны отдельных наших стейкхолдеров. При этом нужно признать, что в последние годы у нас возникли некоторые проблемы. Творческие структуры стали замыкаться на самих себе и своих поклонниках, пошли в сторону узкой профессионализации, теряя «связь с народом». Теперь наша задача их вернуть, обогатить более массовыми формами творчества, чтобы тысячи студентов были каким-то образом вовлечены в их деятельность.

М.Л.:

– Студенты должны быть участниками всего этого априори, иначе зачем всё это?

Э.Г.:

– Конечно! У меня даже есть идея, чтобы в большой обеденный перерыв студенты могли приходить в залы нашего Центра культуры и других корпусов и там «показывать» себя, творчески самовыражаться. Развитие индивидуальной и коллективной креативности и высокого уровня культуры – базовая вещь в дальнейшем развитии университета.

Вторая возможная тема нашего сотрудничества – это то, о чем вы, Марина Девовна, говорили выше. Это обучение студентов «второму языку», формирование у них сложности мышления, глубины личностной рефлексии. Но это уже для тех, кто действительно готов к такому уровню. Такого рода деятельность по массовости тоже должна быть достаточно обширной, но это уже более «элитная» история. Например, мы планируем сделать перезагрузку нашей гуманитарной составляющей: создать научно-образовательную программу под условным названием «Новый соцгум». В ТГУ есть сильные философы, филологи, хорошие научные школы с историей и традициями. Сейчас мы пытаемся их завести в современную проблематику информационной природы человека и общества, и они начинают активно включаться в эту работу. В рамках «нового соцгума» можно, например, сделать небольшую программу по «цифре», связанную с освоением нового языка познания мира, подпитав её определенными навыками каллиграфии, рисования, ваяния, музицирования, потому что это тоже всё связано с личностным ростом.

При этом мы говорим не о заходе в узкопрофессиональную сферу, а о создании инструмента развития широты кругозора и компетенций студентов, позволяющего им быстрее адаптироваться к новым условиям их будущей трудовой жизни. Когда мы несколько лет назад дискутировали о целевой модели выпускника, мы взяли за основу понятие Олега Генисаретского «трансфессия», а не «профессия», подразумевая подготовку к деятельности в широком профессиональном поле. Тем более что, согласно исторической традиции, классический университет никогда не готовил специалистов узкого профиля. Если, например, биолог вышел из такого университета, то он может быть и экологом, и биотехнологом, и преподавателем биологии, и так далее. Трансфессионализм – это отнюдь не дилетантизм, это способность менять профессиональные границы вместе с собой, менять себя вместе с меняющейся профессией, что невозможно сделать без развитого сложного мышления. А оно, как известно, по-настоящему формируется только в творческой среде.

Ещё один важный уровень модели нашего с вами сотрудничества — это вовлечение молодёжи в культурное образование и практическое творчество в контексте Большого университета. Если исходить из того, что уже сейчас в Томске обучается примерно 60 тысяч студентов, а со строительством нового кампуса на левом берегу Томи это количество может увеличиться до 80, а затем и до 100 тысяч, то мы уже сегодня должны задуматься о создании интересной и насыщенной культурной и образовательной среды и новых системных инструментов, втягивающих всех студентов в эту большую историю. И это, по сути, принципиально новый проект для правительства, объединяющий образовательные программы министерства культуры и министерства науки и высшего образования, обещающий синергетический эффект. Например, сейчас мы договариваемся с Новосибирской консерваторий, чтобы выстроить с ними работу в этом направлении, поскольку у нас есть своё дирижерско-хоровое отделение. Конечно, там обучается мало людей, но это в будущем элитные единицы специалистов, которые могли бы потом привести за собой в сферу свободного музицирования много молодёжи.

Продолжение следует