«Границы моего языка означают границы моего мира»
Людвиг Витгенштейн

«Современность — это постоянный экзамен на способность жить с различием»
Зигмунт Бауман

«Культура начинается там, где появляется возможность понять другого»
Юрий Лотман

 

Томский государственный университет готовится открыть в Таджикистане центры тестирования по русскому языку. Это не «смягчение барьеров», а шаг к новой модели миграционной политики –– ещё более прозрачной, профессиональной и культурно осмысленной. Речь идёт о том, чтобы в Россию приезжали подготовленные люди: владеющие языком, знающие законы и разделяющие общие нормы общественной жизни. О том, как университет включается в эту работу, какую роль в этом играет язык и как «мягкая сила» культуры становится инструментом доверия, рассказывает в этом выпуске своего блога ректор ТГУ Эдуард Галажинский. 

— Эдуард Владимирович, в своём блоге вы уже не раз говорили о том, что язык — это инфраструктура доверия. Людвиг Витгенштейн когда-то заметил, что «границы языка означают границы мира». Почему вопрос языка становится сегодня таким важным?

— Выражение Витгенштейна очень точно передаёт простую, но глубокую мысль: мы видим и понимаем лишь то, что можем назвать. Человек, приезжая в Россию, попадает не просто в другую страну, но в иную систему смыслов. Это могут быть другие правила общения, юридические нормы, социальные ожидания. Если нет более-менее приличного знания языка, то человек не включается в общие правила жизни в новой стране. И не потому, что его «не хотят слышать», а потому, что он, не зная нового языка, не может изъясняться в соответствующих понятиях. Наши центры тестирования, которые мы откроем в Таджикистане, обеспечат доступ к такому «языковому инструменту»: они предоставят возможность заранее измерить свой уровень, понять требования и комфортно для себя и принимающей стороны войти в российский социокультурный контур. В этом смысле язык — не барьер, а мост. Мост доверия, без которого ни нормального управления, ни эффективного сотрудничества не бывает. Работу в этом направлении мы ведем совместно с администрацией Томской области уже второй год.

С 26 по 30 августа 2025 года в рамках развития международного сотрудничества в образовательной сфере томская делегация во главе с заместителем губернатора по социальной политике Светланой Грузных провела встречу в министерстве образования и науки Республики Таджикистан. В составе делегации находились представители ТГУ, ТПУ и ТГПУ. На встрече присутствовал первый заместитель министра Хомид Хошимзода. Стороны обсудили перспективы сотрудничества в области подготовки высококвалифицированных специалистов, академической мобильности, обмена студентами и преподавателями, проведения совместных научных мероприятий, а также изучения русского языка как иностранного с помощью онлайн-платформы «На русском» (ТГУ).
По материалам источника https://tomsk.gov.ru/news/front/view?id=154751

 

То, что мы находимся на правильном пути, подтвердил и только что состоявшийся визит президента РФ Владимира Путина в Таджикистан, во время которого он особо отметил важное значение гуманитарного сотрудничества между обеими странами. В частности, в сфере подготовки кадров высшей квалификации для Таджикистана и реализации разумной миграционной политики.

 

Владимир Путин (10.10.2025): «Мы, безусловно, будем наращивать условия для работы филиалов российских вузов, которые здесь развернули свою деятельность, и будем поддерживать стремление молодых людей из Таджикистана проходить обучение в вузах Российской Федерации. Одна из самых больших квот, если не самая большая для стран СНГ, как раз предназначена для Таджикистана. Всем хорошо уже известно (…): в Таджикистане изучению русского языка и русской культуры придают особое значение. (…) И самое-то главное, что статус русского языка закреплён в законе. И это очень важно, это база для дальнейшего развития наших межгосударственных связей.

Что касается миграции. Конечно, мы понимаем, что происходит в республиках Средней Азии с демографией. Совсем недавно, ещё несколько лет назад, здесь было пять с небольшим миллионов человек, сейчас уже больше десяти. Здесь очень бурное демографическое развитие. И Россия заинтересована, конечно, в рабочей силе. Но в то же время мы заинтересованы в том, чтобы это была нужная нам рабочая сила – первое, и второе – чтобы люди и сами там жили в человеческих условиях, существовали, и чтобы они соблюдали наши законы, правила, я всегда об этом говорю, были законопослушными гражданами. Кстати говоря, это связано с языком прежде всего.

Но тем не менее проблем здесь много, и граждане Российской Федерации нам указывают на эти проблемы. И мы прежде всего должны думать о гражданах нашей страны. В этой связи, конечно, очень важно, чтобы представители соответствующих ведомств, в данном случае министерств внутренних дел, работали как наши в Таджикистане, так же и таджикские коллеги работали бы в России».
Источник: http://www.kremlin.ru/events/president/news/78186

 

Все институциональные вопросы, связанные с открытием центров тестирования русского языка, мы решаем вместе с коллегами из Таджикистана при поддержке Россотрудничества и министерства труда республики. Для нас принципиально, чтобы все процессы были управляемыми, понятными и прозрачными. Что это значит на практике? Единые правила и формы испытаний, единые требования к экзаменаторам, понятный маршрут для человека: как записаться, как готовиться, где узнать результаты и как подать апелляцию. Плюс доступность — возможность пройти всё необходимое ещё до поездки, у себя дома, на знакомой территории. Так мы убираем лишнюю «неопределённость» из жизни человека до его первого рабочего дня в России, и это и есть самый короткий путь к взаимному уважению и порядку.

— Как в центрах будет выстраиваться прозрачность языкового тестирования, чтобы участник, государство и работодатель одинаково доверяли результату?

— Во-первых, тщательно продумана технология самого экзамена. Он будет проходить в цифровой среде FLOW-ODIN, которая фиксирует всё: от регистрации и проверки документов до завершения теста. В перспективе будут учитываться и биометрические данные. Но уже сейчас технология исключает возможность того, что тест «на месте» может сдать один человек, а приехать вместо него кто-то другой. Каждое действие оставляет цифровой след «от и до»: видеофиксация, фиксация времени, автоматическая проверка заданий. Если возникает спорная ситуация, апелляция позволяет разобраться в ней по фактическим данным, а не по чьим-то личным впечатлениям.

Во-вторых, стандарты тестирования. Тест включает три блока: русский язык, историю России и основы законодательства РФ. Это вопросы из государственного перечня требований, утверждённого профильными ведомствами. ТГУ — один из ряда университетов, уполномоченных их принимать. То есть мы все будем действовать в единой нормативной рамке, но добавим свой академический контроль качества с соответствующими заданиями и процедурами.

И, наконец, культура проверки. Для центров тестирования мы обучаем прокторов и экзаменаторов по стандартам университета. Это минимизирует «человеческий фактор» и сделает процедуру одинаковой как в Томске, так и в Душанбе и Худжанде. Когда правила исполнения едины, человек точно понимает, чего ждать и на что он может рассчитывать.

Вообще, когда я впервые прочитал у Витгенштейна, что «значение слова — это его употребление в языке», подумал, насколько это применимо в жизни. Правила важны не сами по себе, а потому что создают предсказуемость. По сути, тестирование — это тоже «язык», только институциональный. Если его «грамматика» прозрачна, доверие становится нормой, а не исключением.

— В публичной дискуссии сформировался тезис о том, что зарубежные центры тестирования упростят процедуру экзамена, результатом чего станет мало контролируемый поток мигрантов. Как вы ответите на этот тезис?

— На самом деле реальность обратная: благодаря новой технологии экзамена, стандартам процедуры и культуре проверки теста, о которых я сказал выше, мы поднимем планку качества и управляемости. Логика сдачи языкового экзамена «на месте» является стандартной для многих стран, требующих для виз и иммиграции сдавать утверждённые государством языковые тесты ещё до въезда. Это не «облегчение» въезда, а гарантированная проверка языковых компетенций на входе.

Мы все понимаем, что язык напрямую связан с тем, как быстро человек встраивается в работу и учёбу. По данным европейских исследований, у «поселившихся» мигрантов, уверенно владеющих языком, занятость и устойчивость на рынке труда заметно выше, чем у «свежих» прибывших с низкой языковой компетенцией. То есть инвестиция в подтверждение знания языка снижает риски для всех: и для государства, и для работодателей, и для общества. Это доказанный международный опыт «предвъездной» подготовки, сокращающей число неуспешных траекторий и ускоряющей адаптацию. Мы берём эту же управленческую идею, только под наш русский язык, наши стандарты и наши потребности. У России существует соответствующая нормативная база: для ряда категорий иностранных граждан действует обязательный комплексный экзамен — русский язык, история России и основы законодательства. Это федеральная процедура, утверждённая профильными ведомствами и регулярно обновляемая по форме проведения. Наши центры просто сделают её доступной всем желающим и в верифицируемой цифровой среде. Человек заранее будет знать, какая процедура его ждёт: какие модули, сколько времени, как считается балл, что делать, если не согласен с исходом. Такая предсказуемость снижает тревожность, убирает лишние барьеры, экономит ресурсы и самого кандидата, и принимающих организаций.

Однако учитывая сегодняшнюю озабоченность россиян относительно точности идентификации личностей граждан, прибывающих к нам из других стран, этот вопрос будет прорабатываться ещё и на межгосударственном уровне между Россией и Таджикистаном.

Таким образом, можно сказать, что центры — это не обход правил, а прозрачный фильтр и навигатор перед порогом «входа». Здесь человек проходит диагностику, получает рекомендации, готовится и, если есть необходимость, пересдаёт. В результате на рабочее место или в аудиторию российского вуза приходит не случайный новичок, а человек с понятным уровнем и предсказуемыми компетенциями.

— Как языковая подготовка до въезда и прозрачные процедуры тестирования связаны с экономическими интересами регионов?

— Связь самая прямая: сегодня кадровый дефицит в России — около 4–4,5 миллиона человек; оценки колеблются, но даже консервативные расчёты называют дефицит в «миллионы» рабочих мест на фоне исторически низкой безработицы. Только в Томской области уровень зарегистрированной безработицы на конец 2024 года — 0,53%. Это исторический минимум: в течение прошлого года число вакансий почти втрое превышало число безработных. В строительстве, промышленности, транспорте, ЖКХ, сельском хозяйстве не хватает рабочих рук, именно эти отрасли федеральные источники чаще других называют в числе дефицитных.

Но регионам нужны не просто люди, а подготовленные люди — владеющие русским, понимающие технику безопасности, нормы права, культуру труда. При сверхнизкой общей безработице вопрос уже не «где найти человека», а «как снизить риски внедрения на рабочем месте»: простои, травматизм, ошибки коммуникации. Здесь язык — не формальность, а производственная компетенция: он сокращает период вхождения, делает инструкции и регламенты «работающими», а для работодателя — предсказуемыми. Когда человек проходит диагностику и подготовку до приезда, то есть у себя дома, по единым правилам и в верифицируемой цифровой среде, то он приезжает не как «временное решение», а как партнёр в общем деле, с понятным уровнем и прогнозируемой траекторией на рабочем месте.

— Насколько глубокое погружение в жизнь принимающей страны важно для обеих сторон?

— Интеграция человека в социокультурное пространство страны, в которую он приехал учиться или работать, начинается, как правило, не в аудитории и не на рабочем месте, а в «третьих пространствах» повседневности: в транспорте, поликлинике, МФЦ, на портале госуслуг, в очереди у кассы, на детской площадке. Именно там язык проявляет себя как гражданская компетентность: уметь прочитать табличку и понять объявление, корректно задать вопрос незнакомому человеку или сформулировать просьбу, объяснить ситуацию сотруднику службы, выполнить инструкцию. Когда эти базовые действия даются без спотыканий, снижается уровень бытового напряжения и исчезает почва для взаимных претензий.

Язык в повседневности — это не набор «правильных слов», а система договорённостей. Вежливые формулы, последовательность действий, принятые способы несогласия и извинения — всё это невидимые правила совместной жизни. Российский контекст добавляет к языку ещё один слой — культуру общих пространств, где разные люди неизбежно встречаются и договариваются «на ходу». Исторически в нашей стране ставка делалась на включённость, а не на изоляцию: соседство, смешанные общины, «общие дела» двора, класса, коллектива. Язык в такой конфигурации работает как инструмент взаимного уважения: помогает держать дистанцию там, где она нужна, и сближать позиции там, где требуется сотрудничество.

Недавно ТГУ представил новую платформу «На русском» для тестирования иностранных граждан, планирующих въехать в Россию для работы или учёбы. На этой платформе пользователей не «натаскивают на задания», а вводят в повседневную жизнь принимающего сообщества. Диагностика уровня здесь соединена с практическими сценариями — от обращения в поликлинику и диалога на стойке информации до взаимодействия с преподавателем и навигации по городским сервисам. Отдельно вынесены модули базовой правовой грамотности и публичного этикета. Итоговая проверка строится вокруг действующих речевых задач и фиксируется в цифровом контуре, поэтому тест становится не барьером, а проверкой готовности к совместной жизни по ясным правилам — понимать, быть понятым и корректно действовать в типичных социальных ситуациях.

Для государства в целом это всё вопросы управляемости и безопасности: чем понятнее повседневные правила, тем меньше неопределённости в критичных ситуациях — от инструкций на производстве до алгоритмов поведения в общественных местах. Для университета это вопрос ответственности: мы обучаем не только дисциплине, но и способу присутствовать в общественной жизни на языке принимающего сообщества. Для людей — вопрос достоинства: говорить ясно, быть услышанным, не теряться в культурных нюансах. Интеграция в таком понимании не отменяет различий, а задаёт рамку, в которой различия не превращаются в поводы для недоверия и конфликтов.

— Получается, что обучение русскому языку — это уже не просто образование, а элемент национальной политики?

— Конечно! И именно здесь у университета появляется своя профессиональная роль. Не «делать что-то вместо государства», а соединять гуманитарный смысл с управленческой логикой. Язык — это среда, в которой работают экономика, городские сервисы, производство, наука. Когда мы говорим о миграции, о сотрудничестве с соседними странами, важную роль играет не только количество программ, но и то, на каком языке — в самом широком смысле — представлены инструкции, договоры, техника безопасности, научные тексты. Университет удерживает уровень речи, норм и терминологии от школы до лаборатории и цеха. В этой точке язык перестаёт быть «предметом» и становится инфраструктурой научной и производственной кооперации — от подготовки кадров до встраивания людей в коллективы и исследовательские проекты.

— Если подняться на уровень публичной политики, как вы считаете, где проходят границы между культурной дипломатией, образовательной программой и собственно политикой языка и какие институты должны задавать эти рамки?

— Любые гуманитарные практики так или иначе выходят в публичную политику, в хорошем смысле. Язык, культура, образование задают общие коды поведения и тем самым снимают потребность в «ручном режиме» управления: институты работают стабильно, люди понимают роли и правила. Кстати сказать, на этот счёт существует мировая практика: в XX веке многие страны сформировали долговременные языково-культурные сети — British Council, Goethe-Institut, Instituto Cervantes, Alliance Française, Институт Конфуция. Такая повседневная работа десятилетиями формирует общую привычку к разговору на одном языке и этим, в том числе, объясняется устойчивость результатов.

Российская история даёт собственные основания для такого вектора сотрудничества. Периоды, когда русский становился «окном» в науку, технику и культуру, всегда сопрягались с университетами и библиотеками как носителями высокого стандарта речи и мысли. Отечественные институциональные формы существуют и имеют долгую биографию: Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина вырос из кафедр МГУ в самостоятельный центр русского как иностранного (РКИ) в 1970-е, опираясь на сеть обменов и программы длительного обучения. Именно там выстраивались стандарты преподавания русского как иностранного и методические школы, работающие с академическими регистрами языка, а не только с бытовой речью. Этот опыт важен не как музейный экспонат, а как доказательство: устойчивость достигается на стыке культуры, образования и научного сотрудничества там, где язык не подменяет содержание, а обеспечивает к нему доступ и задаёт общие правила разговора.

Концепт «мягкой силы» — способность достигать поставленных целей через привлекательность культуры и норм, а не как-то иначе, давно стал рабочим языком международных отношений. В этой оптике язык — не просто школьная и вузовская дисциплина, а «носитель» ценностей взаимного уважения, корректной аргументации, академической добросовестности. Культурная дипломатия, в свою очередь, рассматривается как самостоятельное направление государственной политики, реализуемое через долговременные обмены и совместные культурно-образовательные проекты, а не через кампании краткого действия.

Наши центры в Таджикистане будут функционировать именно в этой логике длительного присутствия. Это будут не пункты «сдать, получить документ и забыть», а начало разговора: подготовка, проверка, последующие образовательные маршруты. Такой формат переводит чувствительные темы в язык понятных процедур и даёт людям ясный способ действовать без домыслов и эмоций.

–– Что, на ваш взгляд, помогает обществу быть стабильным, но при этом развиваться: сходство людей или их способность сосуществовать, оставаясь разными?

–– Здесь мне ближе всего мысль известного социолога Зигмунта Баумана: «современность проверяет нас на способность жить с различием». Это означает, что современное общество перестало быть однородным даже в рамках отдельных стран. Тем более, если это очень большие страны. Различия — культурные, языковые, религиозные, по стилю жизни, мировоззрению и так далее – уже невозможно устранить. Их нужно научиться признавать и сосуществовать с ними. И речь здесь идёт не о терпимости как уступке, а о понимании важности разнообразия как источника экономических, научных, технологических, культурных, образовательных и творческих инициатив. В «однозарядной» среде не может родиться ничего нового.

Любое общество периодически ставит перед собой вопрос: способно ли оно сохранять человечность, когда мир не укладывается в его привычные границы? Другое дело, что не абсолютно все границы должны быть «текучими». И особенно это касается базовых ценностей данного конкретного общества. В этом смысле Россия исторически является пространством, где всегда встречались и встречаются самые разные культуры. При этом различные культурные идентичности не изолируются и не растворяются. При неизменном удержании базового ценностного контура создаются общие правила взаимодействия через язык, образование и культуру. Получается, что экзамен на «жизнь с различием» по Бауману — это экзамен на зрелость общества. И в этом смысле проект центров тестирования — это ответ на вызов Баумана: он создаёт инфраструктуру, где «различие» не угрожает стабильности, а становится ресурсом доверия и развития.

— Есть ли уже примеры включения потенциальных российских работодателей в новую модель подготовки и тестирования?

— Да, конечно. Например, это агрохолдинг «Сибагро». Томские региональные власти сформулировали конкретный запрос: нужны квалифицированные операторы сельхозтехники. Но просто «привезти людей» недостаточно, важно, чтобы они понимали инструкции, технику безопасности, рабочие регламенты. Под этот запрос мы предложили «двухконтурную» модель — языковую и профессиональную. На площадках в Душанбе и Худжанде будет объявлен набор, каждый кандидат пройдет диагностику по русскому языку, а затем будет учиться на платформе «На русском». Там, помимо языковых упражнений, есть практические сценарии: как корректно оформить обращение, задать уточняющий вопрос, сообщить о неисправности техники, действовать в чрезвычайной ситуации. Параллельно предлагается профессиональная подготовка у партнёров по профилю. Далее — верификация. После успешной сдачи языкового экзамена и профессионального теста человек приезжает в Россию на заранее согласованную вакансию.

— Вы уже несколько раз упомянули платформу «На русском». Можете описать её замысел и архитектуру: для каких категорий пользователей она создавалась, как устроены маршруты обучения и проверки, какие форматы взаимодействия с очными центрами предусмотрены и на каких принципах качества и данных держится её работа?

— Это цифровая образовательная экосистема, которую ТГУ развивает уже два года. Она создавалась как инструмент дистанционной подготовки к экзамену по русскому языку, истории и основам законодательства, но постепенно выросла в полноценный контур социокультурной адаптации.

 

Для справки: На 11 сентября 2025 года на платформе зарегистрированы более 7,2 тысячи пользователей из 12 стран, включая Таджикистан, Узбекистан, Киргизию, Казахстан. Почти 18% возвращаются системно, проходят несколько модулей, а 283 человека уже завершили полный курс. Самый востребованный — «Русский язык для жизни: начинающий», где 80% заданий построены на бытовых сценариях. Система работает по принципу адаптивного обучения: она сама диагностирует стартовый уровень и подстраивает задания под темп и ошибки пользователя. Есть отдельные блоки по базовой правовой грамотности, культурным нормам и речевому этикету. То есть мы учим не «отвечать на тест», а жить в языке.
Источник: https://main.narusskom.online/

 

Чтобы было понятно, как это устроено на практике, мы привязали траектории к тем самым «третьим пространствам» повседневности, о которых говорилось выше. Это поликлиника, транспорт, МФЦ, работа с инструкциями на производстве, электронные сервисы. Пользователь видит не абстрактные упражнения, а конкретные сценарии — от записи на приём и заполнения формы до сообщения о неисправности и корректного описания нештатной ситуации на смене. После каждого блока следует короткая диагностика и рекомендации: что подтянуть, какие формулы речевого поведения использовать, где тренировать лексику и понимание регламентов.

Ещё один важный элемент — сопряжение с очной частью. Платформа не «заменяет» экзамен, а готовит к нему: материалы и формат выровнены с тем, что человек встретит в центре тестирования. За счёт этого переход от онлайн-подготовки к очной проверке получается постепенным и предсказуемым. А для партнёров –– вузов и работодателей –– появляется понятный сигнал: какие навыки уже освоены, что предстоит доучить на месте, какой наставнический маршрут выбрать в первые недели. И мы считаем, что это правильная модель работы с потенциальными абитуриентами и трудовыми мигрантами из любой страны.

— И всё-таки, почему оператором национальных языковых проектов должен выступать университет, а не профильные ведомства, и какие именно компетенции — академические, методологические, технологические и этические — позволяют ему отвечать за качество, воспроизводимость и «переводимость» результата для государства, общества и работодателей?

— Потому что университет — это, по сути, единственная структура, которая умеет соединять знание, культуру и процедуру. Экзамен без университетской среды быстро может превращаться в бюрократию. В университете есть независимые комиссии, этические комитеты, академическая экспертиза. То есть всё то, что превращает правило в гарантию справедливости и делает сертификат «весомым» вне места сдачи. Кроме того, университет держит равную дистанцию между государством, обществом и человеком и выступает доверенным посредником, отвечает за качество процедуры и понятность результата. Это не только «проверка», но и долгая образовательная траектория, в которую встроены подготовка, экзамен, апелляция и последующая адаптация.

Есть и исследовательский слой. Мы анализируем данные тестирования, проверяем валидность заданий, обновляем шкалы и формат на основе эмпирики: какие задания предсказывают успех в учёбе и на работе, где «узкие места», как меняется профиль абитуриентов по регионам. Только университет способен превращать такие наблюдения в знание для управленческих решений.

Наконец, у университета есть технологическая компетенция. Мы уже разработали дорожную карту государственной информационной системы по приёму экзаменов «Русский язык как иностранный»; в ТГУ создана комплексная система с использованием ИИ и распознаванием речи при приёме экзамена на разных языках, а это — уникальное преимущество, которое мы готовы отдавать стране. Такой класс решений требует междисциплинарной команды, от филологов до специалистов по техническому зрению и прокторингу. И именно университет способен её собрать и поддерживать. А главное — университет умеет говорить о языке не только как о навыке, но как о форме мышления и поведения; умеет держать высокий стандарт публичной речи и корректной полемики. В этом и есть наша профессиональная роль.

И здесь можно вспомнить ещё и слова Юрия Лотмана: «Культура начинается там, где появляется возможность понять другого». Университет — как раз то пространство, где общество учится понимать само себя через язык, нормы и практики, которые мы бережно задаём и поддерживаем.

— Каков институциональный отклик со стороны Таджикистана на предстоящее открытие центров тестирования по русскому языку?

— Отклик очень конструктивный. Мы получили соответствующее письмо от министерства труда, миграции и занятости населения Республики Таджикистан с поддержкой нашей инициативы по открытию центров тестирования. Для руководства этой страны принципиально важно, чтобы их граждане уезжали не «вслепую», а подготовленными, с документом, который имеет реальную силу. И теперь мы будем вместе выстраивать систему с чётким распределением зон ответственности: ТГУ будет отвечать за стандарты и качество, таджикская сторона — за организацию и безопасность площадок. Это пример гуманитарного партнёрства с взаимной выгодой: Россия получит подготовленных специалистов, Таджикистан — повышение уровня языковой и профессиональной подготовки своих граждан.

— Если подытожить сегодняшний разговор: в чём главный смысл этой работы для университета, региона и всей страны?

— Для университета — это, прежде всего, миссия. Мы удерживаем высокий стандарт речи и мышления и переводим его в работающие процедуры обучения и проверки. Для региона — это качество и безопасность труда. Когда человек приходит на рабочее место с понятным уровнем языка, быстрее проходит ввод в должность, меньше ошибок и нештатных ситуаций, стабильнее графики закрытия вакансий. Для страны — это гуманитарное основание миграционной политики, о которой говорил наш президент, где язык задаёт предсказуемые правила и уважительный способ взаимодействия. Если человек говорит на понятном языке, он не только считывает инструкции, но и понимает смысл общественных и законодательных норм, к которым он присоединяется.

В испытании общества на его способность «жить с различием» университет — это институт, который помогает это испытание выдержать. Расширяя пространство русского языка, мы расширяем пространство взаимопонимания. В этом и есть гуманитарный смысл того, что делает университет сегодня.

Ректор ТГУ Эдуард Галажинский,
член Совета по науке и образованию при Президенте РФ,
вице-президент РАО,
вице-президент Российского союза ректоров

 

Михаил Шепель, директор ИДО — проректор ТГУ по развитию дополнительного образования:

«В целом рынок труда в России сегодня дефицитный — это рынок работника. Поэтому вопрос подготовки трудовых мигрантов выходит за рамки лингвистики. Они должны приезжать не только со знанием русского языка, но и с пониманием культурных и профессиональных норм. У Томского госуниверситета есть серьёзные компетенции в этой сфере. Мы входим в число четырнадцати вузов, имеющих право выдавать диплом по направлению «Русский как иностранный» и участвуем в федеральных экспертных советах, где формируются стандарты и экзаменационные процедуры. Два года назад перед нами поставили задачу перевести эту работу в технологический формат. Так появился портал «На русском», который сегодня работает на четырёх языках — русском, английском, узбекском и таджикском. В ближайшее время добавятся ещё двенадцать языков. Портал ориентирован на потенциальных студентов и трудовых мигрантов, желающих учиться и работать в России. Он построен на адаптивных технологиях, то есть система сама выстраивает индивидуальную траекторию обучения — от алфавита до сценариев повседневного общения. Задача портала не просто «научить падежам». Он продвигает русскую культуру и правила поведения, принятые в российском социуме. То есть то, чему надо следовать, чтобы в России было комфортно жить.

Продвижение русского языка как иностранного — часть государственной политики. Министерство науки и высшего образования РФ рекомендует университетам активнее развивать такие программы, особенно в странах БРИКС. Портал «На русском» напрямую работает на эти цели.

Отдельное направление — организация прозрачного тестирования для тех, кто уже находится в России. Трудовые мигранты должны знать русский язык и подтверждать это экзаменом. Мы участвуем в пилотном проекте, где приём экзаменов полностью автоматизирован с использованием нашей бесшовной цифровой среды (FLOW-ODIN). Бумажных вариантов экзамена здесь нет, вся процедура фиксируется на видео, у каждого участника и проверяющего –– представителя компетентного органа –– есть личный кабинет. Это исключает человеческий фактор и даёт возможность обеспечить честность и законность процедур.

Следующий шаг государственной политики — унификация всех экзаменационных площадок и перевод их в цифровой формат. Такая система позволит видеть в едином дашборде, кто и где сдаёт экзамен, какие задания вызывают трудности, как оцениваются результаты, какими профкомпетенциями обладают соискатели рабочих мест. Это поможет быстро принимать управленческие решения и корректировать работу рынка труда. Система уже начала работать, и в данной момент к ней подключены 18 экзаменационных площадок, включая ТГУ. Всего по России будет 92 таких площадки. Дашборд также функционирует.

Наконец, ещё один этап — распространить эту прозрачную модель за пределы России, в страны исхода потенциальных абитуриентов и трудовых мигрантов. Цель в том, чтобы человек въезжал в страну уже полностью подготовленным: со знанием языка, с оформленными документами, с пониманием базовых процедур. В центрах тестирования будущий мигрант сможет пройти обучение на платформе, сдать экзамен, дообучиться в профессиональном плане, если это необходимо, и заранее загрузить документы в систему. Тогда все проверки пройдут до пересечения границы, а в Россию он приедет уже со всеми подтверждениями и на законных основаниях.

Почему это важно не только для России, но и в данном случае для Таджикистана? Потому что его граждане будут более подготовленными и с точки зрения русского языка, и своих профессиональных компетенций. В таком случае они буду гарантированно ожидаемы со стороны российских работодателей, с которыми мы уже начали сотрудничать. Зная запросы наших компаний, например, из Сибирского федерального округа, мы будем понимать, какого профиля специалисты им нужны. И в этой связи ориентировать потенциальных трудовых мигрантов, чтобы они ехали и устраивались на работу именно в эти компании. Именно такая идеология была заложена в создание центров тестирования русского языка за рубежом.»

 

Записала беседу и подобрала справочные материалы Ирина Кужелева-Саган