Чем Университет отличается от большинства других общественных структур? Прежде всего, своими постоянными саморефлексией и самоописанием. Есть мнение, что благодаря именно этим свойствам он и существует уже более восьмисот лет. Иными словами, Университет по самой своей природе предназначен не только обучать и производить новое научное знание, но и время от времени критически переосмысливать свои ценности, миссию и академические (исследовательские, образовательные, культурные, управленческие) практики, описывая их в тех или иных формах: кодексах, уставах и разного рода публикациях. Деятельность, протекающая в стенах Университета, не имеет явно очерченных границ. При попытке установления таковых возникает угроза для его способности возрождаться в новых условиях. Всё это – саморефлексия, самоописание и отсутствие четкой демаркации в академических процессах – обеспечивает его необыкновенную способность к обновлению и адаптации к самым сложным историческим ситуациям. С этой точки зрения дискурс о существующих и возможных моделях Университета является постоянным. Однако иногда он становится особенно активным и разнообразным по характеру высказываемых мнений. Как правило, это происходит на смене эпох в периоды технологических (или промышленных) революций. Именно в такое время мы сейчас и живём. Свои коррективы в представления о современном Университете и наиболее вероятных сценариях его дальнейшего развития внесла и пандемия коронавируса.
Для нас как представителей Томского государственного университета обсуждение этой проблематики имеет ещё один аспект актуальности, поскольку мы в данный момент готовимся к конкурсу на участие в Программе стратегического академического лидерства (ПСАЛ) до 2030 г., заявленной Министерством науки и высшего образования РФ. Чтобы выстроить свою собственную программу как «университета-фронтира», находящегося на внешнем крае волны наступающей Четвёртой промышленной революции, нам очень важно проанализировать уже проявившиеся тренды и попытаться заглянуть в будущее. С этой целью мы начинаем серию обзоров моделей Университета, представленных в публикациях различных авторов, ставших предметом наиболее острых дискуссий в мировом академическом сообществе. Надеюсь, они станут предметом обсуждения и в рабочих группах, разрабатывающих стратегию заявки ТГУ на конкурс ПСАЛ.
Одним из первых, кто вывел дискурс о неизбежной трансформации Университета на новый уровень в преддверии Четвёртой промышленной революции, стал социальный философ и заслуженный профессор Института образования Лондонского университета Рональд Барнетт (Ronald Barnett).
Свою знаменитую инаугурационную лекцию 1997 года под названием «Осмысление университета» он начал со слов: «Западный университет умер. В это трудно поверить, но такова реальность». При этом Барнетт не теряет надежды на чудо возникновения нового Университета в силу его уникальной природы. По мнению философа, логика сверхсложности современного мира и неоднозначность самого понятия «университет» предполагают существование множества его версий, хотя и с учетом определенных условий:
«Лозунгом современности становится разнообразие. И если для этого надо допустить долю неожиданности и спонтанности в современный университет, это придется сделать. (…) Тем не менее, трудно принять тезис о том, что университетом может быть все, что угодно. (…) Статус университета не должен стать легкодоступным. Институты, претендующие на этот статус, должны пройти проверку на соответствие целому ряду критериев. (…) Итак, мы имеем дело с настоящей головоломкой. С одной стороны, мы отвергаем мысль о существовании некой общей идеи университета, с другой стороны, мы предполагаем, что должны существовать какие-то границы, определяющие университет».
Поскольку в век сверхсложности цели университета постоянно усложняются и дополняются новыми, миссия Университета начинает пониматься по-новому. Она заключается в том, чтобы порождать сверхсложность и учить с ней жить. В новую эпоху все труднее формулировать хоть сколько-нибудь долгосрочные и постоянные стратегические цели университета. Не работают утверждения о так называемом «главном деле» университета. Оно постоянно подвергается переосмыслению и переинтерпретации.
Конечно, не все мысли Барнетта о грядущем Университете бесспорны. Тем не менее, большинство из них не потеряли своей актуальности и до сих пор служат социально-философским основанием для появления моделей Университетов других авторов. Поэтому стоит осветить их чуть подробнее.
Итак, сам Барнетт выделяет несколько принципов, которые должны быть учтены при разработке любой модели современного Университета. Они описываются в следующих тезисах:
- Кроме научного, существует множество других типов знания, оказывающих влияние друг на друга. И выше всего сегодня ценится то знание, которое имеет наибольшее практическое значение. Способность приобретать знание всё чаще сводится к умению обращаться с различными типами данных. Изменчивость и текучесть мира достигли своего апогея, вследствие чего мир становится не просто непознаваемым, а «радикально непознаваемым». На месте знания теперь стоит незнание.
- Понятия «истина» и «знание», олицетворяющие собой идеалы Просвещения, не могут использоваться для обоснования современного Университета. Его идеология описывается словосочетанием «реализация своих возможностей». Понятия демократии, справедливости, гражданства и общества должны быть частью осознания современного Университета, но они не могут наполнить содержанием его основные цели. Эти цели могут быть описаны с помощью таких понятий, как неопределенность, непредсказуемость, спорность, непредвиденность, нестабильность, риск, беспорядок, непостоянство.
- Несмотря на то, что многие по-прежнему верят в развитие личной идентичности (или «Я») как главную задачу высшего образования, само по себе понятие личной идентичности в эпоху постмодерна ставится под сомнение. Более того, современный Университет должен быть построен на осознании того, что всё в современном мире вызывает сомнение, включая все существующие структуры и системы ценностей.
- Мир характеризуется сверхсложностью – такой степенью сложности, при которой нужны новые способы выживания и, по возможности, даже процветания в условиях, когда все теории постоянно проверяются и подвергаются сомнению.
- Университет — это именно то место, где рождается такая сверхсложность и одновременно происходит обучение выживанию в ней через овладение умением обращаться с многочисленными формами познания, бытия и деятельности.
- Университет должен формироваться в самом себе и намеренно создавать ситуацию, в которой можно мыслить о немыслимом.
- Концепция нового Университета должна опираться на критическую междисциплинарность и коллективный самоанализ, которые выражаются в постоянных дискуссиях между представителями разных научных дисциплин и направлений, столкновениях мнений и диалоге, в свою очередь, приводящих к свежим идеям, альтернативным перспективам развития, усложнению целей; «созданию ситуации, в которой можно мыслить о немыслимом».
- Обеспеченность подвижности границ внутри Университета достигается созданием множества форм академической идентичности как в горизонтальной плоскости (поверх дисциплинарных границ на уровне различных университетских структур), так и в вертикальной (в рамках отдельных кафедр, лабораторий, факультета).
- Неизбежная ангажированность Университета обусловлена необходимостью его выживания в обществе, в котором знание существует в различных формах и институтах, процедурах и определениях. Университет вынужден вступать в альянс с промышленностью, бизнесом, внешними консультантами для сохранения своего места на рынке производства знаний.
- Коммуникативная толерантность Университета выражается в поддержании им возможности высказываться самым различным голосам, а также в его способности вести внешние дискурсы на «языках», понятных различным аудиториям: СМИ, политическим и бизнес-структурам, государственным чиновникам и другим.
- Ценностная система современного Университета определяется его коллективной самоиронией, помогающей ему выживать в мире, где нет ничего определенного и где приходится иметь дело с конфликтующими дискурсами.
Барнетт обращает внимание и на то, что для освоения процесса продуцирования сверхсложности и управления ею Университет должен обладать разнообразными профессиональными ресурсами, помогающими расширить палитру его воображаемых возможностей. Парадокс заключается в том, что университеты, занимаясь производством знания, очень мало знают о реальном потенциале своего научно-исследовательского и профессорско-преподавательского состава. Поэтому они должны периодически проводить «детальный эпистемологический и профессиональный аудит» своих сотрудников. В новом Университете большую роль играют и академические менеджеры, задачей которых является развитие коллективного понимания ситуации неопределенности.
Эта ситуация неопределенности проявляется, среди прочего, в том, что категория «ученый-исследователь» потеряла свою четкость:
«От ученого требуются умения управлять многочисленными рамками не только мысли, но и деятельности, самопознания и коммуникаций. В сверхсложном мире необходимы исследователи со смелым самосознанием; те, кто готов сотрудничать с политиками и государственными чиновниками, кто способен вжиться в их дискурсы и говорить на понятном им языке. Тогда ученые начнут жить в реальном повседневном мире, они станут в нем своего рода коммутаторами. Такое «смирение» со стороны ученых открывает путь ко множеству разных прочтений любой ситуации. Например, должно измениться представление о «решение проблемы» как цели и сути исследования. Не существует жесткого понятия решения проблемы, так как вообще решений у проблем нет. Есть лишь дискурсы осмысления проблем, которые сами по себе спорны. Таким образом, ученые должны научиться искусному обращению с дискурсами, окруженными соперничающими дискурсами и оппозиционными блоками. Ученые должны будут стать своего рода общественными деятелями, даже политиками, но в своей сфере. Им придется заняться искусством вероятностного, но при этом расширить его горизонты, поместить в поле нашего зрения как можно больше объектов внимания».
По Барнетту, необходимо критически отрефлексировать смысл и задачи высшего образования, исходя минимум из двух значений самого понятия «высшее образование». Высшее оно потому, что: 1) выявляет спорность рамок высшего порядка, с помощью которых человек пытается понять мир; 2) вовлекает в свои образовательные процессы тех, кто призван развиваться как человеческие существа, способные усвоить неопределенность высшего порядка и приспособиться к ней.
По-настоящему качественное обучение в современном университете предполагает формирование соответствующего отношения к неопределенности как со стороны ученых-преподавателей, так и студентов. Оно должно быть организовано таким образом, чтобы первые, осознавая сомнительность всех своих схем, основывались на неопределенности как форме существования в условиях сверхсложности. В умах вторых оно должно порождать осознание этой неопределенности и готовить их к комфортной жизни в этом хрупком мире сверхсложности.
Согласно Барнетту, в университете, построенном на принципе неопределенности, нужно отказаться от старого и узкого смысла понятия «обучения» только как процесса передачи знаний и приобретения профессиональных навыков. Необходимо разрабатывать новые методы обучения, позволяющие студентам научиться формулировать сомнения и получить опыт освоения спорности как таковой. Лекции должны быть заменены интерактивными методами обучения – дебатами и семинарами, дающими студентам возможность работать с противоречивыми идеями и перспективами. Особенно примечательна мысль Барнетта о том, что для успешного развития в студентах соответствующего отношения к неопределенности и способности формулировать свои сомнения, необходимо «вызывать брожение в их умах» и «просто в них поверить».
При этом Барнетт прекрасно понимает, что обучение такого рода требует долгосрочных обязательств по отношению к студентам. Необходимо постоянно общаться с ними, стимулировать их уверенность в себе, помогать в осознании ими собственных достижений. Неудивительно, если при таких требованиях к преподаванию в современном университете многие ученые предпочтут исследовательскую карьеру педагогической.
Барнетт задаёт провокационный вопрос: «Нуждается ли университет в студентах вообще?» И сам же отвечает: «Возможно, некоторые университеты двадцать первого века будут просто предлагать свои товары на рынке в связи с тем, что обучение студентов не настолько выгодно, чтобы оставаться их "главным делом"».
Заканчивается инаугурационная лекция Барнетта примерно так же, как и один из самых известных диалогов Платона, в котором Сократ и другой древнегреческий философ-софист долго рассуждают о том, «что есть прекрасное». В конце концов они приходят к выводу, что «прекрасное трудно». Так и Барнетт завершает свою лекцию словами: «Университет – сложная структура. (…) Каким образом университет, с одной стороны, развивает знание, необходимое для власти и контроля над миром, и, с другой стороны, углубляет взаимопонимание между людьми и миром? Как ему удается одновременно нести просвещение и критику, и отвечать требованиям экономического возрождения и роста? Велик соблазн сказать, что это в принципе невозможно. Но это не так. Университет должен все это делать, невзирая на их противоречивость. (…) Университет должен помогать нам жить в условиях неопределенности и даже научить радоваться ей. Эта задача стоит перед нами, и в мире, где царит тотальная неопределенность, она не может быть другой».
После лекции 1997 года Рональд Барнетт опубликовал целый ряд статей и книг, в которых он продолжал своё «осмысление университета». Одна из последних его работ, также получившая большую известность, – монография «Экологический университет».
Продолжая настаивать на том, что существующие представления об Университете «безнадёжно обеднены» и что университеты не справляются со своими обязанностями в постоянно меняющейся и сложной среде, в ней он предлагает свою модель Университета – экологическую в широком значении этого понятия. По его мнению, несмотря на свою кажущуюся утопичность и абстрактность, она имеет наибольший потенциал с точки зрения дальнейшей эволюции высшего образования. Основная идея состоит в выявлении связей между Университетом и семью основными экосистемами: знаниевой, социальной, человеческой, экономической, образовательной, культурной и природной. Все эти экосистемы сами по себе очень хрупки, и для их продвижения и развития университеты должны взаимодействовать с каждой из них. В отличие от гумбольдтовского университета, который существует «сам по себе», и предпринимательского, который «для себя», экологический университет, вовлеченный во все экосистемы мира, функционирует «для других».
Вот некоторые из аргументов Барнетта в обоснование того, что Университет 21 века должен и может проявлять активную озабоченность состоянием всей Земли и даже Вселенной.
- Само понятие «университет» (от лат. universitas — совокупность, общность) изначально несёт в себе значение универсальности и Вселенной.
- Университет, благодаря своей ориентации на знания, приобрел ресурсы и силу и поэтому имеет возможность проявлять заботу о состоянии экосистем, в которые он вовлечен.
- В 21 веке эти экосистемы не находятся за пределами университета, а скорее, они и университет втекают друг в друга. Благодаря такой взаимосвязи эти экосистемы стали «глубинной экологией» университета.
- Разные университеты по-разному вовлечены в семь экосистем, поэтому возникают уникальные экологические возможности для каждого университета.
- Экологический университет полностью проявится тогда, когда университет – любой университет – не просто будет взаимодействовать со своей экологической периферией, но когда это взаимодействие станет неотрывным и обретет экологическую сущность.
- Экологический университет является этическим университетом, несущим ответственность за развитие собственных возможностей для содействия благополучию семи экосистем.
- Процессу развития экологических возможностей каждого университета, требующего воображения и институционального бесстрашия, нет конца ни во времени, ни в пространстве. Экологический университет находится в состоянии постоянного возникновения, так как он развивает свой экологический профиль во всех семи экосистемах, «распределяет» себя через эти экосистемы и беспрестанно изменяется.
- Идея экологического университета является одновременно реалистической и идеалистической, критической и радикальной.
- Возможно, идея экологического университета никогда не будет полностью реализована. Однако есть веские основания полагать, что она в значительной мере вполне может материализоваться. У мира ещё есть шанс осознать, ЧТО может предложить ему университет и каково его истинное место в мире.
- Зачаточные признаки экологического университета уже существуют. Да, экологический университет утопичен, но это осуществимая утопия.
Более подробно познакомиться с концепцией экологического университета Р. Барнетта вы можете теперь и в русском переводе его книги, впервые осуществленном и опубликованном в Издательском Доме Томского государственного университета.
Итак, Рональд Барнетт – один из первых, кто поставил вопрос о необходимости радикального преобразования Университета на рубеже 20-21 веков. Однако экологический университет – это лишь один из вариантов такой трансформации, предложенных в допандемическую эпоху. Безусловно, он заслуживает большого внимания. И, прежде всего, в виду своих высоких ценностных и этических оснований. Но академическому миру и широкой общественности предлагались и другие сценарии эволюции Университета, о чем будет рассказано в следующих выпусках блога.
Ректор ТГУ Эдуард Галажинский