В октябре в Томском государственном университете стартовал новый проект на стыке филологии и юриспруденции – «Открытая лаборатория лингвистической экспертизы». Автор проекта, ученый филологического факультета Анна Шевчик в интервью Alma Mater рассказала о том, как лингвисты участвуют в судебных тяжбах, почему важно помочь студенту не разочароваться в сделанном выборе и об иностранцах, которые любят русский язык больше, чем россияне.
Не теория, а практика
– Анна, расскажите, пожалуйста, про ваш проект. Как возникла идея?
– Проект этот вынашивался много лет. Экспертную деятельность по оценке спорных текстов в свое время начал Валерий Геннадьевич Наумов. Сотрудники факультета ведут ее уже больше 20 лет. Валерий Геннадьевич был практикующим экспертом и преподавателем. В начале 2010-х под его руководством была открыта магистерская программа по юридической лингвистике. Я в то время только защитила кандидатскую диссертацию, и Валерий Геннадьевич привлек меня к преподаванию – я вела один из курсов по лингвистическому анализу. Несмотря на то, что специфика моей деятельности изначально была очень далека от судебной экспертизы, анализ спорных текстов показался мне интересным делом. Это очень понятная, практикоориентированная деятельность, которая приносит пользу обществу. Я человек, погруженный в социум, и не отношу себя к тем, кому важна только фундаментальная наука.
К сожалению, в 2016 году набор на программу был приостановлен в связи с тем, что Валерий Геннадьевич ушел из жизни. Впрочем, экспертная деятельность на ФилФ была продолжена. Кандидат филологических наук Юлия Баринова занимается производством экспертиз и исследованиями уже десять лет. Я получила диплом о профессиональной переподготовке в АлтГУ в 2018 году и тоже начала выполнять экспертизы, но речи о том, чтобы восстановить магистратуру, на тот момент не было. Тем не менее, в учебный план нескольких программ ФилФ был включен спецкурс по юридической лингвистике. Параллельно с экспертной деятельностью я веду его до сих пор.
Два года назад в нашем университете проходило большое количество стратегических сессий, встречи Лиги деканов и так далее. Участие в них дало новое осмысление факультета, собственной образовательной деятельности. Для меня стал важным вывод о том, что нашим студентам нужно достаточно рано показывать, как филологи могут реализовать себя в профессии. К примеру, после бакалавриата выпускник уже может работать государственным экспертом-лингвистом. Есть примеры, которые это подтверждают: недавно наша выпускница Анна Кольмиллер устроилась на службу в Главное управление УМВД по Новосибирску. На собеседовании очень хвалили ее диплом «классического» филолога: очень много курсов и часов уделено русскому языку, коммуникативной лингвистике. Сейчас она работает в их экспертно-криминалистическом центре.
– Анна, насколько часто возникает потребность в судебной лингвистической экспертизе? В чем ее сложность?
– В Томске есть ряд государственных и частных лабораторий, и везде работают наши выпускники. По сути, все лингвоэкспертное сообщество в нашем городе – это филфак ТГУ, поскольку именно у нас дается высокая квалификация.
Что касается частотности проведения экспертиз – все специалисты загружены максимально. Кроме лингвистической экспертизы, филологи также проводят лингвистическую часть фоноскопических экспертиз – идентификацию лица по голосу и речи, техническое исследование фонограмм. Эти два вида исследований проводятся совместно с физиками-акустиками.
Я занимаюсь в основном экспертизами, связанными с анализом текста для определения признаков экстремистской деятельности. Хотя наш регион в этом смысле весьма благополучный, высокой активности нет, но необходимость в экспертизе периодически возникает. В большом количестве поступают запросы на проведение экспертиз в рамках дел о защите чести, достоинства и деловой репутации, клевете, оскорблении. Этими исследованиями занимается, в основном, Юлия Владимировна Баринова.
Зачастую объектом экспертного исследования становятся материалы СМИ – это всегда интересно. Наш язык очень богатый, выразительный, нередко на уровне подтекста, композиционных сближений можно донести до аудитории определенную информацию без прямого утверждения о фактах, но зритель, особенно погруженный в контекст, понимает, о чем или о ком идет речь.
Площадка для проб и ошибок
– Возвращаясь к теме проекта, на какую аудиторию он рассчитан и какие задачи решает?
– Он решает несколько задач. Самая очевидная, о чем я раньше упоминала, – это потребность знакомить студентов с профессиональной областью настолько рано, насколько они готовы воспринять. Филфак отличается сложными программами с большим количеством литературы, фундаментальных лингвистических курсов. Молодые люди сейчас хотят работать, зарабатывать, искать свое место в обществе уже в 18-19 лет. Я достаточно плотно общаюсь со студентами и понимаю, что со второго-третьего курса они, к сожалению, начинают работать не по специальности, поскольку очевидных профессиональных перспектив не видят. С ними об этом не часто говорят, и студенты представляют себе только работу в школе, но большинство не видит себя в этой сфере.
Мы опрашивали тех, кто недавно поступил на филфак, о мотивации их выбора: многие студенты отвечают, что любят читать, хорошо успевали в школе по русскому языку и литературе, при этом как реализовать себя после обучения, они не знают. Поэтому я предложила – и факультет поддержал введение в учебный план второго курса профориентационной дисциплины, посвященной работе с конфликтным текстом. На четвертом курсе студенты в полном объеме знакомятся с юридической лингвистикой. Открытая лаборатория лингвистической экспертизы – логическое продолжение этого процесса и мостик к будущей магистерской программе, которую мы планируем в скором времени перезапустить. Поэтому еще одной целью, очень значимой для нас, является сборка профессионального сообщества как фундамента профильной магистратуры. В работе лаборатории принимают участие эксперты ТГУ (Юлия Баринова, Анна Шевчик), Томской лаборатории судебной экспертизы Минюста РФ (Анна Ковальчук, Мария Гавар), Экспертно-криминалистического центра УМВД РФ по Томской области (майор полиции Артём Шевчик).
Еще наша лаборатория – это опыт работы в междисциплинарном поле. Мы организовали такую площадку, где, будучи студентами, лингвисты, юристы, будущие управленцы и будущие сотрудники силовых структур могут проиграть в учебной ситуации свое взаимодействие. На семинаре «Друзья мои, прекрасен наш союз! Лингвист и юрист: границы компетенции» студенты в небольших группах прорабатывали одну из реальных ситуаций, с которыми они могли бы столкнуться в профессиональной деятельности: составляли вопросы для проведения лингвистической экспертизы (как это делаем мы совместно со следователями, оперативными работниками, адвокатами). Студенты попробовали себя, наступили на все грабли, на которые можно было наступить, но получили лично пережитый опыт – это хороший результат. В целом, это очень хорошее междисциплинарное пространство, в котором профессионалы учатся договариваться и смотреть на свой объект глазами другого специалиста.
Открытая лаборатория потому и открытая, что показывает, чем лингвисты могут быть полезны обществу. Юристам и филологам мы показываем, как они могут найти себя в профессии, а остальным участникам – лицо современной филологии.
Все семинары лаборатории – это также практика по распознаванию подлинной информации и фейков. Мы рассматриваем нашумевшие судебные дела, например, «дело о розовой кофточке», дело студента ВШЭ Егора Жукова. Молодые люди должны понимать, что обычно дьявол кроется в деталях. Например, по делу Жукова такая деталь в том, что судебная экспертиза была проведена не лингвистом, а кандидатом физ.-мат. наук. Мы рассматриваем приемы критики источников информации, акцентируем необходимость ответственного отношения к тому, что сам транслируешь вовне, чтобы не участвовать в распространении фейков. Будет встреча по клевете, по делам о разжигании вражды и ненависти, несколько встреч посвятим разным аспектам экспертной деятельности, связанной с процедурой и профессиональной ответственностью.
Расскажите всем про Пушкина
– Анна, получается, что филологи, которых многие воспринимают как чистых теоретиков, могут приносить абсолютно понятную для общества пользу. Для многих это будет открытием.
– На самом деле, в начале профессионального пути я часто задавалась вопросом, чем полезны филологи? На определенном этапе вообще была близка к разочарованию. Долго думала и пришла к несколько философскому выводу о том, что в нашем обществе должна быть критическая масса людей, хорошо говорящих на родном языке, знакомых с большим объемом качественной литературы, постоянно имеющих дело со смыслами. Именно в носителе, в живой человеческой речи язык живет по-настоящему. Конечно, специалисты любых профессий, люди с высшим образованием должны качественно владеть литературным языком, но все же у языка, как у Господа, обителей много, и я думаю, что филологи призваны достичь максимума, наилучшего владения богатством нашего языка. Они должны хорошо говорить, задавать тон обществу. Особенно я стала понимать это, когда преподавала русский язык как иностранный.
– К вопросу об иностранцах. Вы ведь очень много работаете с иностранными студентами, ведете разговорный клуб. Расскажите, всем ли наш язык дается одинаково?
– Конечно, нет. Очень сложно он дается китайским студентам, ведь сама организация системы языка и письменность у них иная. А вот ребятам из арабоговорящих стран, например, из Сирии, Ирака, он зачастую дается на удивление легко. Некоторые, начав обучение с нуля, уже через четыре месяца довольно хорошо изъясняются на бытовые темы.
Вы знаете, одним из неожиданных феноменов, которые я обнаружила, работая с иностранцами, является то, что порой они гораздо больше любят и ценят русскую культуру и язык, чем сами россияне.
Один из очень ярких примеров – это испанец Сото Николас Альберто, с которым я познакомилась еще в начале своей профессиональной деятельности, когда в течение двух лет преподавала в ТПУ русский как иностранный. Этот мужчина работал на большом заводе Nokia в Финляндии и был абсолютно влюблен в русский язык и культуру. Чтобы изучать их, он несколько лет приезжал в Россию во время отпуска, тратил на это большие деньги. Поначалу он ездил в Москву, но потом решил, что по-настоящему познакомиться со страной и людьми нужно подальше от столицы, и выбрал Томск.
Даже когда Сото приходилось сложно, он, можно сказать, учил язык с упоением. Конечно, я старалась найти какие-то интересные задания, которые при этом соответствовали бы его базовому уровню. Однажды мы с ним разбирали песню Сергея Никитина на стихи Давида Самойлова «Названия зим». Очень люблю его поэзию, а эта песня заканчивается словами: «И были дни, и падал снег, как теплый пух зимы туманной. А эту зиму звали Анной, она была прекрасней всех». Вот так, скромненько (смеется Анна).
После разбора и перевода песни, которая Сото очень понравилась, он сказал мне: «Пожалуйста, только никогда не уезжайте из России. Вы должны быть здесь, учить людей русскому языку и рассказывать всем про Пушкина».
На самом деле, мне очень нравится работать с иностранными студентами. Всегда подкупает их заинтересованность, готовность учить наш язык, и хочется не просто помочь им в этом, но сделать так, чтобы они уезжали от нас с самыми теплыми воспоминаниями, с любовью к России.