В 2021 году микробиологическая научная школа Томского государственного университета отмечает сразу несколько круглых дат. 125 лет назад на базе Императорского Томского университета открылась первая в азиатской части России станция по производству противодифтерийной сыворотки, 115 лет назад – Бактериологический институт имени Ивана и Зинаиды Чуриных при Императорском Томском университете. О том, как учёные первого университета Сибири боролись с дифтерией, скарлатиной, бешенством и другими инфекциями, почему вакцины и просвещение оказались сильнее знахарей, читайте в интервью с профессором факультета исторических и политических наук ТГУ Сергеем Некрыловым.

Антиваксеры были и 100 лет назад

– Сергей Александрович, многие хотя бы что-то слышали о Луи Пастере, но далеко не все знают о том, что вскоре после открытия Императорского Томского университета наши учёные тоже начали создавать вакцины. Как это повлияло на ситуацию с инфекциями в Томске?

– Действительно, учёные нашего университета внесли значимый вклад в борьбу с тяжёлыми инфекциями, причём, результаты их исследований спасали не только томичей. Но первыми оценить эффективность разработок учёных смогли, конечно же, жители Томска. В конце ХIХ века одним из опаснейших заболеваний, с которым они сталкивались, была дифтерия. В ХVIII веке эта инфекция нещадно «косила» население Европы, а позднее появилась и в России. Очень часто жертвами острого инфекционного заболевания становились дети. 

В 1896 году при гигиенической лаборатории университета была открыта первая за Уралом станция для изготовления противодифтерийной сыворотки. Её возглавил выпускник Императорского Томского университета Павел Васильевич Бутягин. В 1897 году он вместе с железнодорожным врачом Павлом Ивановичем Никаноровым провёл опыты по иммунизации лошадей противодифтерийной сывороткой в 3-5 раз большей концентрации, чем та, которая изготавливалась в то время в России.

Полученные два флакона противодифтеритной сыворотки вскоре были использованы для лечения тяжело заболевшей дочери известного писателя-народника Николая Наумова – Екатерины. Для этого девочка была переведена в госпитальную клинику. В 4 часа вечера, а затем в 12 часов ночи ей были сделаны прививки, а уже утром больная сама сидела на кровати и просила дать ей попить молока.

– Эта разработка дошла до рядового потребителя или она была доступна только избранным?

– Дошла. Впоследствии полученную в Томске сыворотку высылали во все регионы Сибири и Дальнего Востока. Тогда это был настоящий прорыв. Один из учеников Бутягина, профессор Иван Ломакин, позднее написал о своём наставнике в «Сибирском медицинском журнале»: «Благодаря его исключительной энергии население Сибири впервые получило могучее средство в борьбе с такой страшной болезнью, какой в то время была дифтерия. Факт этот имеет тем большее значение, что в те времена вопрос о серотерапии дифтерии имел своих ярых противников не только у нас, но и на своей родине – в Германии».

– Получается, что антиваксеры были уже больше 100 лет назад?

– Да. Но по мере того, как люди становились грамотнее и благодаря тому, что они видели эффект от вакцинации, противников становилось всё меньше.

Заговоры от бешенства не эффективны

– Сергей Александрович, 115 лет назад в Императорском Томском университете открылся Бактериологический институт (ныне НПО «Вирион»). С какими болезнями приходилось бороться его сотрудникам?

– Под руководством профессора Бутягина там начали изготавливать оспенный детрит, который нашел применение по всей Сибири. Наряду с противодифтеритной сывороткой, вырабатывались противоскарлатинная и противодизентерийная сыворотки. Помимо этого, выпускались холерная, тифозная и гонококковая вакцины. Объёмы этой продукции зависели от развития эпидемий инфекционных болезней.

Пастеровское отделение занималось, главным образом, лечением с использованием прививок людям, укушенным бешеными животными. При открытии Бактериологического института предполагалось, что ежегодно прививками будут пользоваться не больше 200-300 человек в год. Такой расчет делался на основании отчетов ближайших к Сибири пастеровских станций. Между тем уже в первый год существования института количество лечившихся более чем в три раза превысило предполагавшуюся норму. В 1907 году за прививками в институт обратилось 969 человек. Это были люди из Томской, Енисейской, Иркутской и Тобольской губерний. Сюда же приезжали пострадавшие от укусов из Оренбургской и Семипалатинской области, из Забайкалья.

Конечно же, запущенные случаи обыкновенно поддавались лечению хуже, чем у тех больных, которые обращались за помощью вскоре после укуса. Наибольшее количество больных начинали лечение на второй неделе после заражения. Из всех лечившихся в 1907 году умерло только двое, что составило 0,2 процента. В 1909 году за прививками обратилось уже 1365 человек, в 1910 году – 1259 человек, в 1911-м – 1840 человек.

– То есть сарафанное радио сделало своё дело? Сибиряки потянулись в Томск за спасением?

– На самом деле нельзя сказать, что в вакцину поверили все и сразу. Необразованность значительной массы населения давала о себе знать. Многие больные сначала пользовались услугами разного рода знахарей и знахарок, которые пытались лечить бешенство заговорами и нашептываниями, а уже потом пострадавшие по настоянию окружающих оправлялись в Томск для лечения прививками. Но постепенно просвещение делало своё дело, народ начал воспринимать прививки как спасение.

Нужно отметить, что Императорский Томский университет и лично Павел Васильевич Бутягин вообще очень много сделали для становления бактериологической службы в Сибири. На протяжении 20 с лишним лет профессор Бутягин возглавлял Бактериологический институт. Под его руководством с 1926 по 1930 годы проводились ежемесячные курсы врачей-бактериологов. Сотрудники кафедры гигиены проводили семинары, конференции, личные и письменные консультации, эпидобследования, в том числе во время эпидемий в соседних регионах.

В помощь практикующим врачам Павел Васильевич написал целый ряд методологических рекомендаций о том, как собирать и доставлять бактериологический материал, о предохранительных прививках от сыпного тифа. Подготовка специалистов силами учёных Императорского Томского университета помогла вывести борьбу с эпидемиями на новый уровень и значительно уменьшить число жертв на территории Сибири и Дальнего Востока.

– Сергей Александрович, в исторических статьях доводилось читать, что учёные боролись с инфекциями не только в лабораториях, но и, что называется, на передовой?

– Да, причём, делали это они это вместе со студентами, Так, в 1892 году в Томске, как и в других городах Сибири, началась холера. Сотрудники и студенты медицинского факультета помогали больным, в частности, Павел Васильевич Бутягин оказывал медицинскую помощь в пересыльной тюрьме. В 1920 году ценой своей жизни томские врачи спасали населения от эпидемии тифа. Так, профессор Яков Александрович Калачников, возглавляя сыпнотифозное отделение при госпитальной терапевтической клинике Томского университета, заразился и умер.

Работали не жалея себя, совершенно безвозмездно. Сейчас это называют волонтёрством. В наши дни мы видим похожую картину: в пандемию учащиеся ТГУ приходят на помощь томичам, наши исследователи разрабатывают новые методы диагностики коронавируса и подходы для реабилитации переболевших людей и так же, как и сто с лишним лет назад, занимаются просвещением.